– О, пожри их пекло! – Он положил ладони мне на голову, зажмурился и ответил спустя полминуты: – Тебе ничего не угрожает.
Он отступил на шаг, к Ратону. Они оба смотрели на меня: муж – с ненавистью, Арлито – с интересом. Ратон вынул меч из ножен и шагнул ко мне, я вскочила и попятилась, прижимая руки к груди. Арлито схватил князя за кафтан, дернул на себя:
– Остановись! Ты уверен, что виновата – она?
Ратон развернулся к магу всем корпусом, как волк. На его щеках катались желваки, глаза сощурились в две щели.
– Посмотри, Саяни защищалась и ударила ее! – он указал на меня мечом.
Постепенно просыпались чувства. Мне следовало рыдать над умершей тетушкой, ведь я успела к ней привязаться, но жалость глушил страх.
– Зачем мне убивать ее? – проговорила я и ненадолго смолкла, потому что горло свели спазмы. – Она была добра ко мне. Зачем? Да и как? Взглядом?
Ратон был непреклонен, ведь он любил Саяни, теперь это видно. Но почему он напустился на меня? Если бы не Арлито, он заколол бы меня без суда и следствия. Я подошла поближе к магу, посмотрела на Леона, который встал в дверях и старался сохранять хладнокровие.
– Леон, ну хоть ты мне веришь? Я любила ее!
Начальник стражи крякнул и отвел взгляд. А я продолжала бросать горошины слов в их стены, стараясь достучаться:
– У Саяни был шар, который узнает ложь! Леон, ты его видел! Принеси его, и вы поймете, что я не лгу.
Я закрыла лицо рукой, села на кровать рядом с Саяни. Ее губы посинели, как у моей бабушки, умершей от инфаркта. Но ведь Саяни так молода!
Ратон так и стоял с мечом на изготовку, Арлито поднял разбитый бокал, где еще осталось вино, взял мой, понюхал один и другой. Выхватил из кармана что-то типа мела и принялся чертить знаки на полу. Соединив их линией, он положил в середину нарисованного круга разбитый бокал, молча удалился, и я съежилась под взглядом Ратона. Если он убьет меня, ему ничего не будет, скажут, что князь был вне себя от горя.
Понимание жаром прокатилось по телу. Я написала завещание и попросила Арлито намекнуть Ратону, что в случае моей смерти все унаследует Саяни. Значит, смерть Саяни ему выгодна, заодно он отомстил ей за измену, в том, что этот человек с двойным дном способен на подлое убийство, я не сомневалась. Осталось одно: повесить всех собак на меня, хотя бы на время меня изолировать, убить и свалить все на неведомого недоброжелателя!
– Помогите! – закричала я что было сил, вскакивая с кровати и бросаясь к выходу. – На помощь! Пожар!
Пусть слышат гости, пусть слышит как можно больше людей, тогда он не посмеет! На выходе Леон сгреб меня в объятия и прижал к стене:
– Извините, бэрри Вианта, но я не могу позволить вам уйти.
– Амиль! – взмолилась я, но стражник потупился, и я снова заголосила: – Ларсо! Помоги! Кто-нибудь!
Я не видела Ратона, воображение рисовало, как он приближается ко мне, вот он вскидывает руку, блестит сталь меча, опускается…
– Ты чего кричишь? – это пришел Арлито. – Отпусти ее, Леон.
Стражник подчинился, и я забилась в угол. Ратон сказал:
– Она пыталась сбежать.
– От тебя, – всхлипнув, проговорила я. – Это ты все устроил, сволочь бесчувственная! Ее убил, а меня подставил! Чтобы убить и… и… заполучить! А она… потому что тебе изменяла. За то что. Раз, а два – завещание-то на нее!
Ратон удивленно вскинул бровь, я продолжила уличать:
– Арлито, ты говорил про завещание?
– Говорил. – Маг покосился на Ратона с подозрением.
– Я не придал этому значения, – отмахнулся новоиспеченный муж.
– Почему вы не хотите принести шар? Вам не нужна правда? Я не убивала ее, мне это незачем!
Арлито смотрел то на меня, то на Ратона. Когда я закончила, дернул плечом:
– Шар пропал. То ли украли, то ли сама Саяни его надежно спрятала.
– У Дарьеля спроси, – настаивала я. – Когда кого-то убивают, нужно искать, кому это выгодно. – Я спряталась за спину Арлито. – Не оставляй меня наедине с ним, я его боюсь! Пусть уезжает из моего дома!
Ратон улыбнулся так, что мороз продрал по спине:
– Вынужден тебя расстроить, дорогая. У тебя очень странно пропала память: муж становится опекуном жены и обязан оберегать и ее, и принадлежавшие ей владения. – Он чуть наклонил голову. – Прошу меня простить, я дал волю чувствам, больше такого не повторится. Но клянусь, что после расследования собственноручно приведу приговор в исполнение. – Он сунул меч в ножны.
В коридоре гомонили, доносились возгласы удивления – хорошо, чем больше народа узнает, что случилось, тем у меня больше шансов дожить до расследования.
– Присядь на кровать. – Арлито извлек из кармана пузырек с зеленоватым порошком. – Мне нужно знать, было ли вино отравлено.
Ратон скрестил руки на груди и сказал:
– Ты отлично знаешь, что есть яды, которые распадаются мгновенно. Есть проклятия, которые тоже очень сложно опознать.
– Вот интересно, как мне все это удалось провернуть? – проворчала я, села в ногах Саяни.
Еще десять минут назад она порхала счастливая, танцевала, как молодая, и вот лежит бездыханная. Я искренне завидовала ей и Дарьелю… А ведь он еще не знает, а когда…
Только я подумала, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался он. Арлито, колдующий над своими иероглифами, выпрямил спину и открыл рот. Дарьель широким шагом направился к кровати, и столько в его движениях было обреченности, что от греха подальше я опять забилась в угол комнаты, но граф не стал вымещать зло на мне, он замер у изголовья, погладил любимую по волосам, а потом рухнул на нее. Так бросается вниз хищная птица.
Обнял, подмял под себя. Потом поднял и принялся баюкать в объятиях, что-то шептать, гладить по носу, лбу, щекам, будто любовь могла оживить ее. Меня он виновной не считал. Все это время Ратон равнодушно смотрел на Дарьеля и ничем не выдавал своей ревности.
Положив Саяни на кровать, он спросил у Арлито:
– Как это случилось?
Маг кивнул на меня:
– Бэрри Вианта была рядом, пусть она расскажет, я занят. – Он сыпнул в круг лиловый порошок из склянки, и тот вспыхнул алым пламенем, которое сразу же потухло.
Надо попытаться, чтобы он поверил мне, и я принялась рассказывать, начиная с того момента, как мы взяли бокалы и отправились меня переодевать, и заканчивая – как она упала, я подумала, что у нее припадок падучей, и бросилась ей помогать.
– Она махнула рукой и ударила меня. – Я приложила ладонь к щеке. – И тут ворвался Ратон и во всем обвинил меня, хотя на самом деле не мне, а ему выгодна смерть Саяни – он ревновал к вам, и я написала завещание на нее. Ему выгодно от меня избавиться, чтобы…
